девушка со штангенциркулем
И тут я понял, что что-то не донес до дневника.
Тексты для команды Изумрудного Города, ага.
Чуть не забыла утащить замечательную ачивку! Которая в полной мере отражает содержимое ката =)
Отдельное спасибо Леси за подсказанное практически вслепую стихотворение Брюсова
Название: Знаешь...
Автор: Pestraya Lenta
Бета: D~arthie, Morra Morgenstern
Размер: мини, 1029 слов
Пейринг/Персонажи: Кау-Рук/Мон-Со
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Канон: «Тайна заброшенного замка» А.М. Волкова, «Изумрудный дождь» Ю.Н. Кузнецова
Краткое содержание: кто знает, как могут измениться отношения людей за 17 лет в замкнутом пространстве и еще более замкнутой компании…
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеВторая неделя полета.
– Прекратите говорить гадости о нашем генерале, Кау-Рук! Его не просто так назначили командиром экспедиции. Признайтесь, вы просто завидуете.
– Знаете, мой полковник, ваш генерал, – Кау-Рук подчеркнул слово «ваш», – кое-что забыл на Рамерии.
– И что же? – скептически спросил Мон-Со, приготовившись выслушать очередное ехидное (и абсурдное, разумеется!) замечание Кау-Рука о Баан-Ну.
– Женщин, мой полковник, женщин! – усмехнулся Кау-Рук. – Да и из мужчин выбор невелик. А нам, между тем, семнадцать лет лететь.
– Знаю, что семнадцать, и весь экипаж знает, и даже получил специальные предписания в дополнение к уставу и должностным инструкциям, составленные при участии самого Баан-Ну, – отмахнулся Мон-Со. И, вспомнив те самые предписания, тихо проворчал: – Ранвиша ему под одеяло…
Кау-Рук коротко рассмеялся.
– Видел я эти предписания. И знаете, лет через пять вы будете радоваться даже ранвишу под одеялом.
– Прекратите, Кау-Рук, без вас тошно. Я теперь и не знаю, что хуже: семнадцать лет на одном корабле с вами или семнадцать лет без нормального секса, – буркнул Мон-Со.
– О, да вы меня высоко цените, – покачал головой Кау-Рук. Он все еще улыбался. – И даже арзаки в анабиозе, все совсем безнадежно…
– Да что вы несете?! – возмутился Мон-Со. – Рабы! Я бы никогда!..
– Знаете, – от этого кауруковского «знаете» у Мон-Со уже начинался нервный тик, – знаете, – еще раз с удовольствием повторил наблюдательный Кау-Рук, – через десять лет вам даже я…
– Замолчите! – нервно воскликнул Мон-Со. – Я определился: семнадцать лет на одном корабле с вами – худшее, что вообще могло случиться в моей жизни.
Год спустя.
– Э-э-это что?! – Мон-Со пятился к переборке. Ужас на его лице читался даже при по-вечернему приглушенном освещении Диавоны.
– Как что? Ранвиш! – с гордостью произнес Кау-Рук, просунул руку сквозь прутья клетки и погладил пушистого зверька по голове. Зверек прижмурился.
– О-откуда?
– Сделал! Хорошая вышла голограмма? – казалось, довольный Кау-Рук светился ярче светодиодов в корабельных лампах.
Мон-Со отлип от переборки.
– Очень, – кивнул он и подошел поближе. Осторожно протянул руку к иллюзии. Сиди в клетке настоящий ранвиш, Мон-Со коснулся бы кончиков ушей, а так ничего не почувствовал, но ранвиш все равно дернул ушами и – недовольно – хвостом. – Очень…
– А ты что же – решил, что я настоящего на борт пронес? – хмыкнул Кау-Рук.
– От тебя всего можно ожидать. Особенно после того, как ты про ранвишей под одеялом болтал.
– Про ранвишей болтал ты, – уточнил Кау-Рук. – Но знаешь…
Мон-Со застонал, изображая глубочайшее страдание.
– Знаешь, – улыбнулся Кау-Рук, – я ведь был прав: годы в замкнутом пространстве и еще более замкнутой компании бесследно для нас не пройдут. И смотри: мы летим всего год, а уже перешли на «ты».
С тихим щелчком закрылась дверь за разъяренным Мон-Со. Кау-Рук довольно почесал зафырчавшего ранвиша за ухом.
Шестой год полета.
– О чем так сосредоточенно размышляешь? – спросил Кау-Рук, пытаясь с как можно большим комфортом устроиться на плоской корабельной подушке.
– Стараюсь понять, что ты делаешь в моей постели, – вздохнул Мон-Со. Вздыхать было тяжеловато: оказалось, что корабельные койки, как и подушки, не рассчитаны на двоих. И о чем только думали проектировщики?
Кау-Рук засмеялся и плотнее вжал Мон-Со в переборку.
– Поздно же ты спохватился, тебе не кажется?
– Вышвырнуть тебя отсюда никогда не поздно, – Мон-Со отобрал подушку, отпихнул Кау-Рука подальше и в свою очередь попытался устроиться поудобнее.
– Так вышвырни, – предложил Кау-Рук и пристроился на грудь Мон-Со.
– Лень, – признался Мон-Со, стараясь по возможности честно распределить между ними одеяло. Его тоже на двоих толком не хватало.
Несколько минут было тихо.
–Знаешь… – осторожно, будто заглядывал в логово пещерного льва, произнес Кау-Рук. Мон-Со едва заметно поморщился, но сделал вид, что уже спит.
Десятый год.
– Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, – в ночном коридоре низкий красивый баритон звучал особенно выразительно. Эхо далеко разносило слова полузабытого арзакского поэта по Диавоне.
Дверь каюты отъехала в сторону, в проеме появился полуодетый Мон-Со, сонно щуря совершенно дикие глаза.
– Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя, – воодушевившись при виде адресата, провозгласил Кау-Рук и театрально ударил себя в грудь рукой.
– Кау-Рук! Что ты творишь?! – с ужасом выдохнул Мон-Со. – Ты пьян?
– Любовью к вам, мой полковник! – кивнул Кау-Рук. И продолжил, бесстыдно глазея на обнаженные плечи Мон-Со. Тот держал себя в отличной форме, и эта форма Кау-Руку безумно нравилась. – В светлом небе - бесконечность: бесконечность милых глаз...
– Да зайди уже наконец, ты же весь корабль перебудишь! – безжалостно вклинился в высокую поэзию Мон-Со, напрочь забыв, что весь корабль – это Баан-Ну и Лон-Гор, и уж этих двоих выходками Кау-Рука не удивить. Торопливо втянув романтично настроенного любовника в каюту, Мон-Со вцепился ему в плечо. – Что ты устроил?!
– Тебе, знаешь ли, не угодишь, – скорчил недовольную мину Кау-Рук. За его спиной тихо прошелестела закрывшаяся дверь. – Не далее как прошлой ночью ты мне жаловался на мою холодность, сегодня я читаю тебе классику любовной лирики, но ты снова недоволен!
– Зачем читать эту классику на всю Диавону?! – Мон-Со нервно убрал со лба растрепанные темные волосы.
– Я не приемлю полумер, – гордо задрал подбородок Кау-Рук.
– Что? – Мон-Со уже отчаялся понять, что происходит этой ночью.
– Все или ничего, – неожиданно буднично пояснил Кау-Рук, вжимая Мон-Со в стену. – Если уж говорить вам о любви, мой полковник, то обязательно стихами и во весь голос.
– Тогда лучше молчи, – пробормотал Мон-Со, обнимая Кау-Рука и пытаясь стащить с его плеч комбинезон.
– Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя... – будто назло произнес Кау-Рук, но Мон-Со остановился и вгляделся ему в лицо: так серьезно прозвучали его слова. – Я люблю тебя и небо, только небо и тебя *.
Семнадцатый год.
– Баан-Ну приказал разбудить Ильсора, – сообщил Мон-Со, садясь в кресло пилота. На обзорных экранах мерцал звездами космос, отчего рубка казалась необыкновенно маленькой и хрупкой.
– О! Тебя это заводит? – весело спросил Кау-Рук. – Помнится мне, еще в самом начале полета…
– Кау!
– А позже выяснили, что не стоит зарекаться…
– Кау… – Мон-Со уткнулся лицом в ладони, потом не выдержал и, откинувшись на подголовник кресла, захохотал в голос.
– Вот! Вот лучшее подтверждение моих слов, – засмеялся Кау-Рук. – Семнадцать лет – и ты наконец смеешься моим шуткам!
– Насколько ж дурны должны быть шутки, если понять их можно лишь спустя семнадцать лет? – в свою очередь усмехнулся Мон-Со.
– Зна-а-аешь… – протянул Кау-Рук. – А нам ведь потом еще столько же обратно лететь… Представляешь, сколько всего еще произойдет?
Мон-Со не представлял, но готов был проверить на практике. Но до тех пор…
– Кау, то, что Баан-Ну разбудил Ильсора значит, что вот-вот проснется весь экипаж. Честно говоря, я не очень хочу, чтобы они знали.
– Знали о чем? – насмешливо спросил Кау-Рук, но, посмотрев на Мон-Со, осекся и с грустью продолжил: – Хорошо-хорошо. Как знаете, мой полковник.
___
* Классикой рамерийской любовной лирики назначено стихотворение Валерия Брюсова «Между двойною бездной…»
Название: О ранвишах
Автор: Pestraya Lenta
Бета: Стелла-Виллина
Размер: мини, 1444 слова
Пейринг/Персонажи: ранвиши Моу, Роу и Гоу, Ильсор, ОЖП
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Канон: Ю.Н. Кузнецов
Краткое содержание: шесть историй о трех ранвишах и их отношениях с людьми
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеИстория первая, или зачем ранвишу дом.
– Любопытно... – произнес Ильсор и поудобнее устроился в кресле. Резвящиеся рядом ранвиши замерли на минутку, но, убедившись, что он не к ним обращается, продолжили веселую кутерьму. Только Моу прислушивался к тому, что говорит арзак.
– Любопытно, – повторил Ильсор, – почему вы остались жить у меня, а не у Кау-Рука? Ведь с ним вы и поговорить можете, а тут вам переводчик-менвит нужен. И вообще: зачем вам, непоседам, дом?..
Ранвиши все-таки остановились, после чего Роу вспрыгнул Ильсору на плечо и лизнул в щеку, Гоу взлетел на стол и шаловливо сбросил на пол карандаш, а Моу свернулся клубочком у радиатора.
Ильсор рассмеялся.
– Ну это и без переводчика понятно: вы к нам привязались, с нами веселее и дома уютнее.
Роу, довольный, что Ильсор их правильно понял, потерся о плечо друга.
– Хотя почему здесь, а не у Кау-Рука, мне по-прежнему не ясно…
Ранвиши переглянулись. Ну не объяснять же человеку, что в доме занятого на работе холостяка Кау-Рука совсем не кормят, что по соседству с ним нет такой замечательной ищейки, которую можно так прекрасно дразнить, и что в пустом доме совсем не весело...
История вторая, или зачем ранвишу хвост.
В доме Ильсора уже которую ночь подряд спали урывками.
– Твоя очередь, братик, – устало произнесла Ария и указала Ильсору на дверь в детскую. Тот безропотно вошел внутрь, отметив про себя, что Ария уже не добавляет к этой фразе «извини». С одной стороны – давно пора, с другой – показывает, как сестра вымоталась.
В детской было очень, очень шумно. Настолько, что Ильсор не в первый раз задумывался о том, что создатели аварийных сирен вдохновлялись именно орущими арзакскими младенцами. Или менвитскими. Ильсор допускал, что те арзакским по силе производимого шума не уступают.
Присев рядом с детской кроваткой, Ильсор принялся неторопливо ее покачивать. Нет, талантливому инженеру вполне под силу было присоединить электропривод, и он даже сделал это еще неделю назад, но вот досада – ребенка предложенное решение проблемы почему-то не устроило, и он по-прежнему требовал присутствия взрослых.
Туда-сюда, туда-сюда… Мерное покачивание кроватки, еле слышный перезвон колокольчиков и мельтешение ярких погремушек, привязанных к пологу, усыпили не только маленького, но и взрослого арзака. Ребенок, впрочем, почти сразу проснулся и приготовился было – не иначе как из вредности – разбудить и своего дядю, но отвлекся: что-то стремительное и пушистое пронеслось над кроваткой. И почти сразу перед лицом ребенка замаячил длинный хвост. Маленькие ручки попытались было его ухватить, но хвост немедленно взвился вверх. Малыш тут же передумал плакать: нашлось занятие поинтереснее…
Проснувшийся спустя несколько часов Ильсор застал необычную картину: его маленький племянник спал, зажав в руке пушистый хвост ранвиша. Пристроившийся на пологе кроватки Моу шевельнул ушами, услышав движение Ильсора, и приоткрыл один глаз. «Всему-то вас учить надо», – прочитал Ильсор в его лукавом взгляде.
– Спасибо, – шепнул он. Пожалуй, теперь можно уйти и, наконец, выспаться…
Когда за Ильсором закрылась дверь, Моу устроился поудобнее и почти сразу уснул. Он тоже очень, очень устал от шума.
История третья, или зачем ранвишу нос.
– Ты унюхал, ты правда унюхал? – повторял Роу, пока Гоу осторожно вставлял ключ в замочную скважину кухонной двери. Моу, как самый спокойный, прислушивался к происходящему в доме.
– Точно, – пропыхтел Гоу и кувыркнулся, поворачивая ключ в замке. – Сюда принесли. Но куда убрали, я не заметил.
Ранвиши скользнули в кухню, и Моу осторожно притворил за собой дверь. Сколько мороки с этими ключами… Нет, самим ранвишам хватило бы и щели под дверью, но плоды дерева арван-та, самые вкусные фрукты на свете, которые вездесущий Гоу учуял в сумке Арии, в щель, увы, не протащишь.
– Куда их могли убрать? – Роу закрутил головой, а Гоу тем временем открывал холодильник.
Ни в холодильнике, ни в шкафу, ни на полках фруктов не оказалось. Ранвиши облазили почти всю кухню, когда Роу замер на столе и глубоко-глубоко вздохнул.
– Коробка на полке, коробка на полке! Оттуда пахнет! – воскликнул он. Моу и Гоу бросились к нему и тоже запыхтели, принюхиваясь. И правда, пахло из неприметной коробки на самой высокой полке над обеденным столом. Недолго думая Роу и Гоу в один прыжок взлетели наверх. Моу остался внизу и ловил плоды, как мячики, не давая им скатываться со стола.
Уже скоро ранвиши пробирались по дому, осторожно ступая на задних лапах и придерживая передними лежащие на спинах фрукты. На минуточку остановились только у спальни Арии, чтобы Моу вернул ключи.
«И от кого только в этом доме запирают кухню, вот скажите? Не от нас же!» – думал зверек, присоединяясь к товарищам.
История четвертая, или зачем ранвишу лапы.
Гоу несся со всех лап, вереща от страха, а за ним гналась длиннолапая ищейка с несуразно маленькой головой. Дома справа и слева от ранвиша мелькали так быстро, что он едва их различал, однако вот что странно: зверек даже не пытался нырнуть в какую-нибудь щель, слишком узкую для его преследовательницы. Ветер свистел в ушах Гоу, когда он сворачивал в очередной переулок, будто не желая спрямить себе путь дворами.
Наконец они выбрались на окраину города, но, вместо того чтобы ускориться, усталый Гоу замедлил бег. Ищейка взвыла от радости и устремилась вперед. Расстояние между ними все сокращалось, и вот-вот длинные зубы сомкнутся на пушистом хвосте…
Внезапно ранвиш взвился в воздух, и тотчас же у ищейки земля ушла из-под лап. Замерший на ветке дерева Гоу с удовольствием наблюдал, как его преследовательница нарезает круги по дну глубокого колодца, неизвестно зачем в незапамятные времена вырытого в песках и укрепленного камнями. Покрутившись на прощание на краю колодца, Гоу довольно побежал домой. Теперь главное – пару дней не попадаться на глаза Ильсору, к которому в очередной раз придут жаловаться на невыносимых ранвишей, неустанно дразнящих соседскую ищейку. Как будто Ильсор им хозяин. Как будто у пушистых вообще может быть хозяин!
История пятая, или зачем ранвишу шерстка.
– Ах ты чудо, ты моя пушистая радость, – приговаривала Ария и тискала Роу: чесала за ушком, гладила спинку, хваталась за лапы и хвост. Роу оказался единственным из поселившейся у Ильсора неразлучной троицы, кто мог выносить ее ласки; остальные вовсе не давались в руки. – Какая шубка, вы, ранвиши, созданы для того, чтобы держать вас на ручках, вы такие милые, такие пушистые…
– Ария!
– Что?.. – отвлеклась женщина, и Роу, воспользовавшись случаем, вырвался на свободу. – Ах ты, где же ты, милый? – спохватилась Ария, но было поздно. Роу, цветом шерстки слившийся с рамерийским песчаным садом под окнами, выждал, пока Ария уйдет, и только тогда побежал по своим делам.
История шестая, или зачем ранвишам начальник полиции.
Набегавшийся за ночь Гоу сладко проспал до обеда и спал бы дальше, если бы заглянувший домой Ильсор не разбудил его. Арзак поднял Гоу за шкирку и легонько дунул в сонную мордочку.
– Не притворяйся, что спишь, – сурово произнес Ильсор. – Только что я видел соседку, и она сказала, что ты расцарапал ее сыну щеку.
Гоу подтянул лапки к груди, едва ли не свернувшись в воздухе в клубок, и засопел еще усерднее.
– Гоу! – Ильсор старался говорить серьезно, хотя сопротивляться обаянию пушистого было непросто. – Если это не ты, значит, Роу. Я должен искать его?
Перекладывать вину на товарища было бы нечестно, поэтому Гоу обреченно открыл глаза и попытался извернуться, показывая, что висеть в воздухе не слишком-то удобно. Ильсор опустил было его на подоконник, но ранвиш тут же вскарабкался ему на плечо и меховым воротником разлегся на шее. К Кау-Руку, понял Ильсор. Объясняться.
– Да не тараторь же ты! – спустя полчаса взмолился Кау-Рук, пытаясь уследить за носившимся по его кабинету Гоу. – Я тебя не понимаю!
– Он швырнул камнем в Моу! – выкрикнул Гоу, если только с помощью телепатии можно кричать. – Мы его не трогали никогда, он просто шел, а Моу просто спал, а он взял и швырнул в него камнем! Мы позвали Арию, и потом сидели с Моу, а потом Роу остался с Моу, а я увидел, как мальчишка шел мимо! И я так разозлился, так разозлился, а он увидел меня и хотел ударить, и я оцарапал его!.. – ярость Гоу сделала телепатический сигнал неразборчивым, но эмоции ранвишей возникают и исчезают так же стремительно, как они сами, поэтому конец тирады Кау-Рук понял: – Мы думали, что мальчишки веселые, как наш друг Крис, и даже не представляли, что бывает так!
Кау-Рук возмущенно покачал головой и в двух словах пересказал Ильсору все, что узнал.
– Да, правда, Ария говорила, что нашла Моу у дома с ушибленной лапой…
Вспомнив, как тем вечером Моу плакал от боли, Ильсор сам не на шутку разозлился.
– Ну я этой тетке и ее сыну устрою!..
– Не надо, – задумчиво произнес Кау-Рук. И тут же пояснил, заметив недоумение друга: – Я сам с ними поговорю. В конце концов, кто из нас двоих начальник полиции?
Ильсор и Гоу переглянулись: они отлично знали, каким убедительным может быть Кау-Рук, когда по-настоящему этого хочет, и потому синхронно кивнули. Это выглядело так забавно, что Кау-Рук засмеялся, а затем полез в стол.
– Как чувствовал… – пробормотал он, вытащил сверток и с улыбкой отдал Ильсору. – Вкусное для наших пострадавших друзей. Вечером же зайду к вашим соседям.
– А потом к нам, – улыбнулся в ответ Ильсор. – Ужинать!
«Ужинать – это хорошо», – подумали Кау-Рук и Гоу. Ранвиш забрался к Ильсору на плечо, распушившись от гордости за удачно решенную проблему.
Внезапное лично для меня.
Что хочу сказать по тексту - представленная Лон-Гором версия принадлежит ему, а не мне. У меня нет четкой позиции по поводу того, существуют ли люди, в которых полностью отсутствует добро. Это предмет отдельной дискуссии, с предварительным определением всех используемых понятий. Для Лон-Гора подобное возможно.
Название: Зеленые стены
Автор: Pestraya Lenta
Бета: Стелла-Виллина
Размер: драббл, 830 слов
Пейринг/Персонажи: Кау-Рук, Лон-Гор
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Канон: "Изумрудный Дождь" Ю.Н. Кузнецова
Краткое содержание: о воздействии изумрудов на некоторых менвитов
Примечание/Предупреждения: в тексте присутствует описание трупа, упоминаются физические и моральные мучения
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеПочему-то зеленые стены «той самой» тюрьмы всегда ввергали Кау-Рука в уныние. Казалось бы, зеленый – цвет свободы, должен радовать ум и сердце, но то ли оттенок выбрали не тот, то ли тюрьма цвета свободы раздражала на подсознательном уровне. В камерах он хотя бы оправдан: так бесчисленные изумруды в стенах меньше похожи на каприз психованного архитектора.
В этот раз стены камеры зелеными не были. И изумруды под засохшей кровью тоже не разглядеть.
Кау-Рука, конечно, предупредили о том, что он увидит, но протокол осмотра места происшествия очень слабо отражал реальную картину. Кау-Рук замер на пороге, не в силах заставить себя ступить на залитый кровью пол.
В углу камеры медики суетились над телом. Один из них поднял голову, и Кау-Рук с облегчением узнал Лон-Гора. Тот немедленно подошел.
– Вам какими словами рассказать о произошедшем, господин начальник полиции? – устало произнес Лон-Гор. – Как я в протоколе напишу, или по-человечески?
– Давайте по-человечески. – Кау-Рук поморщился от обращения: погибший в свое время занимал ту же должность, что сейчас сам Кау-Рук.
– Ну если по-человечески, то ваш предшественник Тин Арг сначала исцарапал себе лицо так, что на нем живого места не осталось, потом сделал то же самое с руками. В процессе изломал и чуть ли не повыдирал себе ногти. Откусил язык. Разбил голову о стену. Выдавил себе глаза. Сломал обе руки. Не уверен, что все в такой последовательности, ну разве что руки, пожалуй, были после глаз…
– Хватит, – оборвал врача Кау-Рук. Подчиненные Лон-Гора чуть сместились, и теперь Кау-Рук все видел сам. И лицо в глубоких царапинах с рваной раной вместо рта, обнажавшей десны, и торчащую из правой руки лучевую кость, и запекшуюся кровь там, где раньше были ногти, и глазное яблоко в скрюченных пальцах. Шея, грудь, плечи казались освежеванными: если кожа где и оставалась, то ее скрыла кровь.
– Причина смерти… – невозмутимо продолжил Лон-Гор.
– Я вижу, – снова прервал его Кау-Рук. Действительно, разодранную шею с порванной сонной артерией трудно было не увидеть. – Но как? Руки же…
– Обломком кости, я полагаю. Как и раны на груди. Видите, вон там до ребер вспорол? Похоже, до сердца достать хотел, но это как нужно было бы... Послушайте, Кау-Рук, вы не насмотрелись еще? Может быть, пойдем?
Кау-Рук определенно насмотрелся. В «той самой» тюрьме для господина начальника полиции был отведен специальный кабинет, и кажется, он наконец-то понадобился.
К кабинету Кау-Рук почти бежал. Зеленые коридоры торопили, мучили, напоминали о только что увиденном, и почему-то от этого мягкого цвета в Кау-Руке просыпалось чувство вины. Которое он не должен испытывать. Или должен?
Лон-Гор не отставал ни на шаг и тоже молчал, пока они не сели друг напротив друга в креслах у окна, проигнорировав «официальный» письменный стол. Только тогда врач открыл рот:
– У меня есть объяснение.
Кау-Рук щелкнул выключателем настольной лампы и тут же выключил: абажур наполнил комнату изумрудным светом, который он уже видеть не мог.
– Вы прекрасно знаете, что механизм воздействия изумрудов на менвитов толком не выяснен. Мы не знаем, что и как происходит, мы видим результат: изумруды делают нас добрее. Не всех, но большинство. – Лон-Гор ненадолго замолчал. В сгущающихся сумерках его лицо выглядело бледным и словно смазанным, и Кау-Рук вдруг подумал о том, что профессия врача совсем не делает недавнее зрелище более… приемлемым. И Лон-Гору сейчас тоже очень, очень хреново.
– Вы говорите о том, что мне и без вас известно, – поторопил врача Кау-Рук. Лон-Гор встрепенулся, и Кау-Руку показалось, что черты его лица вновь обрели четкость.
– Да, конечно. Так вот, очевидно, изумруды усиливают наши так называемые лучшие чувства. А если их нет? Если этой так называемой доброты в менвите изначально не заложено? Что тогда?
– Тогда изумруды не действуют, – пожал плечами Кау-Рук. – Как на Гван-Ло и Тина Арга.
– Если бы, – усмехнулся Лон-Гор.
– Вы думаете, что на них камни действуют, но иначе?
– Именно.
– Но почему именно так?
– Кау-Рук, вы знаете, как Гван-Ло проверял пределы возможностей гипноза?
Кау-Рук знал. Начальнику полиции вообще полагалось знать много неприятных вещей. На эксперименты Гван-Ло он наткнулся случайно и предпочел бы забыть о них раз и навсегда.
– Он заставлял арзаков делать то, что сделать в принципе невозможно. Прыгнуть на десять метров вверх, добыть в пустыне воду, не выходя за пределы очерченного на песке круга…
Фотографии того, во что превращались подопытные арзаки, прилагались к «лабораторному дневнику». Стесанные на две фаланги пальцы раба, рывшего песок в поисках воды, возникли перед мысленным взором Кау-Рука помимо его воли.
– Лон-Гор, вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что воздействие изумрудов на менвитов сродни гипнозу. И наши заключенные под этим гипнозом пытались найти в себе то, чего в них нет. Поначалу только в переносном смысле. Потом в прямом.
– Все сразу? Мне сообщили о Гван-Ло, но, пока я возвращался в столицу, погибли еще четверо.
– Две недели назад увеличили количество изумрудов в стенах.
Кау-Рук молчал. А что тут скажешь?
– Остальные заключенные?
– Вывезены. Но я боюсь, что поздно.
Оставался еще один вопрос. Не то чтобы важный… Или, наоборот, самый важный?
– Ильсор знает?
– Нет.
Первая хорошая новость за последние два дня.
– И не должен. Лон-Гор, вы слышите? Ни слова. Что и как оформлять официально – моя головная боль. Протоколы перепишите. Пожалуйста.
– Вы хороший друг, Кау-Рук. – В темноте этого не было видно, но Лон-Гор улыбался.
Хороший, да. Хочется верить, что не только из-за изумрудного дождя.
Тексты для команды Изумрудного Города, ага.
Чуть не забыла утащить замечательную ачивку! Которая в полной мере отражает содержимое ката =)
Отдельное спасибо Леси за подсказанное практически вслепую стихотворение Брюсова
Название: Знаешь...
Автор: Pestraya Lenta
Бета: D~arthie, Morra Morgenstern
Размер: мини, 1029 слов
Пейринг/Персонажи: Кау-Рук/Мон-Со
Категория: слэш
Жанр: юмор, романс
Рейтинг: PG-13
Канон: «Тайна заброшенного замка» А.М. Волкова, «Изумрудный дождь» Ю.Н. Кузнецова
Краткое содержание: кто знает, как могут измениться отношения людей за 17 лет в замкнутом пространстве и еще более замкнутой компании…
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеВторая неделя полета.
– Прекратите говорить гадости о нашем генерале, Кау-Рук! Его не просто так назначили командиром экспедиции. Признайтесь, вы просто завидуете.
– Знаете, мой полковник, ваш генерал, – Кау-Рук подчеркнул слово «ваш», – кое-что забыл на Рамерии.
– И что же? – скептически спросил Мон-Со, приготовившись выслушать очередное ехидное (и абсурдное, разумеется!) замечание Кау-Рука о Баан-Ну.
– Женщин, мой полковник, женщин! – усмехнулся Кау-Рук. – Да и из мужчин выбор невелик. А нам, между тем, семнадцать лет лететь.
– Знаю, что семнадцать, и весь экипаж знает, и даже получил специальные предписания в дополнение к уставу и должностным инструкциям, составленные при участии самого Баан-Ну, – отмахнулся Мон-Со. И, вспомнив те самые предписания, тихо проворчал: – Ранвиша ему под одеяло…
Кау-Рук коротко рассмеялся.
– Видел я эти предписания. И знаете, лет через пять вы будете радоваться даже ранвишу под одеялом.
– Прекратите, Кау-Рук, без вас тошно. Я теперь и не знаю, что хуже: семнадцать лет на одном корабле с вами или семнадцать лет без нормального секса, – буркнул Мон-Со.
– О, да вы меня высоко цените, – покачал головой Кау-Рук. Он все еще улыбался. – И даже арзаки в анабиозе, все совсем безнадежно…
– Да что вы несете?! – возмутился Мон-Со. – Рабы! Я бы никогда!..
– Знаете, – от этого кауруковского «знаете» у Мон-Со уже начинался нервный тик, – знаете, – еще раз с удовольствием повторил наблюдательный Кау-Рук, – через десять лет вам даже я…
– Замолчите! – нервно воскликнул Мон-Со. – Я определился: семнадцать лет на одном корабле с вами – худшее, что вообще могло случиться в моей жизни.
Год спустя.
– Э-э-это что?! – Мон-Со пятился к переборке. Ужас на его лице читался даже при по-вечернему приглушенном освещении Диавоны.
– Как что? Ранвиш! – с гордостью произнес Кау-Рук, просунул руку сквозь прутья клетки и погладил пушистого зверька по голове. Зверек прижмурился.
– О-откуда?
– Сделал! Хорошая вышла голограмма? – казалось, довольный Кау-Рук светился ярче светодиодов в корабельных лампах.
Мон-Со отлип от переборки.
– Очень, – кивнул он и подошел поближе. Осторожно протянул руку к иллюзии. Сиди в клетке настоящий ранвиш, Мон-Со коснулся бы кончиков ушей, а так ничего не почувствовал, но ранвиш все равно дернул ушами и – недовольно – хвостом. – Очень…
– А ты что же – решил, что я настоящего на борт пронес? – хмыкнул Кау-Рук.
– От тебя всего можно ожидать. Особенно после того, как ты про ранвишей под одеялом болтал.
– Про ранвишей болтал ты, – уточнил Кау-Рук. – Но знаешь…
Мон-Со застонал, изображая глубочайшее страдание.
– Знаешь, – улыбнулся Кау-Рук, – я ведь был прав: годы в замкнутом пространстве и еще более замкнутой компании бесследно для нас не пройдут. И смотри: мы летим всего год, а уже перешли на «ты».
С тихим щелчком закрылась дверь за разъяренным Мон-Со. Кау-Рук довольно почесал зафырчавшего ранвиша за ухом.
Шестой год полета.
– О чем так сосредоточенно размышляешь? – спросил Кау-Рук, пытаясь с как можно большим комфортом устроиться на плоской корабельной подушке.
– Стараюсь понять, что ты делаешь в моей постели, – вздохнул Мон-Со. Вздыхать было тяжеловато: оказалось, что корабельные койки, как и подушки, не рассчитаны на двоих. И о чем только думали проектировщики?
Кау-Рук засмеялся и плотнее вжал Мон-Со в переборку.
– Поздно же ты спохватился, тебе не кажется?
– Вышвырнуть тебя отсюда никогда не поздно, – Мон-Со отобрал подушку, отпихнул Кау-Рука подальше и в свою очередь попытался устроиться поудобнее.
– Так вышвырни, – предложил Кау-Рук и пристроился на грудь Мон-Со.
– Лень, – признался Мон-Со, стараясь по возможности честно распределить между ними одеяло. Его тоже на двоих толком не хватало.
Несколько минут было тихо.
–Знаешь… – осторожно, будто заглядывал в логово пещерного льва, произнес Кау-Рук. Мон-Со едва заметно поморщился, но сделал вид, что уже спит.
Десятый год.
– Я люблю тебя и небо, только небо и тебя, – в ночном коридоре низкий красивый баритон звучал особенно выразительно. Эхо далеко разносило слова полузабытого арзакского поэта по Диавоне.
Дверь каюты отъехала в сторону, в проеме появился полуодетый Мон-Со, сонно щуря совершенно дикие глаза.
– Я живу двойной любовью, жизнью я дышу, любя, – воодушевившись при виде адресата, провозгласил Кау-Рук и театрально ударил себя в грудь рукой.
– Кау-Рук! Что ты творишь?! – с ужасом выдохнул Мон-Со. – Ты пьян?
– Любовью к вам, мой полковник! – кивнул Кау-Рук. И продолжил, бесстыдно глазея на обнаженные плечи Мон-Со. Тот держал себя в отличной форме, и эта форма Кау-Руку безумно нравилась. – В светлом небе - бесконечность: бесконечность милых глаз...
– Да зайди уже наконец, ты же весь корабль перебудишь! – безжалостно вклинился в высокую поэзию Мон-Со, напрочь забыв, что весь корабль – это Баан-Ну и Лон-Гор, и уж этих двоих выходками Кау-Рука не удивить. Торопливо втянув романтично настроенного любовника в каюту, Мон-Со вцепился ему в плечо. – Что ты устроил?!
– Тебе, знаешь ли, не угодишь, – скорчил недовольную мину Кау-Рук. За его спиной тихо прошелестела закрывшаяся дверь. – Не далее как прошлой ночью ты мне жаловался на мою холодность, сегодня я читаю тебе классику любовной лирики, но ты снова недоволен!
– Зачем читать эту классику на всю Диавону?! – Мон-Со нервно убрал со лба растрепанные темные волосы.
– Я не приемлю полумер, – гордо задрал подбородок Кау-Рук.
– Что? – Мон-Со уже отчаялся понять, что происходит этой ночью.
– Все или ничего, – неожиданно буднично пояснил Кау-Рук, вжимая Мон-Со в стену. – Если уж говорить вам о любви, мой полковник, то обязательно стихами и во весь голос.
– Тогда лучше молчи, – пробормотал Мон-Со, обнимая Кау-Рука и пытаясь стащить с его плеч комбинезон.
– Так, заброшены на землю, к небу всходим мы, любя... – будто назло произнес Кау-Рук, но Мон-Со остановился и вгляделся ему в лицо: так серьезно прозвучали его слова. – Я люблю тебя и небо, только небо и тебя *.
Семнадцатый год.
– Баан-Ну приказал разбудить Ильсора, – сообщил Мон-Со, садясь в кресло пилота. На обзорных экранах мерцал звездами космос, отчего рубка казалась необыкновенно маленькой и хрупкой.
– О! Тебя это заводит? – весело спросил Кау-Рук. – Помнится мне, еще в самом начале полета…
– Кау!
– А позже выяснили, что не стоит зарекаться…
– Кау… – Мон-Со уткнулся лицом в ладони, потом не выдержал и, откинувшись на подголовник кресла, захохотал в голос.
– Вот! Вот лучшее подтверждение моих слов, – засмеялся Кау-Рук. – Семнадцать лет – и ты наконец смеешься моим шуткам!
– Насколько ж дурны должны быть шутки, если понять их можно лишь спустя семнадцать лет? – в свою очередь усмехнулся Мон-Со.
– Зна-а-аешь… – протянул Кау-Рук. – А нам ведь потом еще столько же обратно лететь… Представляешь, сколько всего еще произойдет?
Мон-Со не представлял, но готов был проверить на практике. Но до тех пор…
– Кау, то, что Баан-Ну разбудил Ильсора значит, что вот-вот проснется весь экипаж. Честно говоря, я не очень хочу, чтобы они знали.
– Знали о чем? – насмешливо спросил Кау-Рук, но, посмотрев на Мон-Со, осекся и с грустью продолжил: – Хорошо-хорошо. Как знаете, мой полковник.
___
* Классикой рамерийской любовной лирики назначено стихотворение Валерия Брюсова «Между двойною бездной…»
Название: О ранвишах
Автор: Pestraya Lenta
Бета: Стелла-Виллина
Размер: мини, 1444 слова
Пейринг/Персонажи: ранвиши Моу, Роу и Гоу, Ильсор, ОЖП
Категория: джен
Жанр: флафф
Рейтинг: G
Канон: Ю.Н. Кузнецов
Краткое содержание: шесть историй о трех ранвишах и их отношениях с людьми
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеИстория первая, или зачем ранвишу дом.
– Любопытно... – произнес Ильсор и поудобнее устроился в кресле. Резвящиеся рядом ранвиши замерли на минутку, но, убедившись, что он не к ним обращается, продолжили веселую кутерьму. Только Моу прислушивался к тому, что говорит арзак.
– Любопытно, – повторил Ильсор, – почему вы остались жить у меня, а не у Кау-Рука? Ведь с ним вы и поговорить можете, а тут вам переводчик-менвит нужен. И вообще: зачем вам, непоседам, дом?..
Ранвиши все-таки остановились, после чего Роу вспрыгнул Ильсору на плечо и лизнул в щеку, Гоу взлетел на стол и шаловливо сбросил на пол карандаш, а Моу свернулся клубочком у радиатора.
Ильсор рассмеялся.
– Ну это и без переводчика понятно: вы к нам привязались, с нами веселее и дома уютнее.
Роу, довольный, что Ильсор их правильно понял, потерся о плечо друга.
– Хотя почему здесь, а не у Кау-Рука, мне по-прежнему не ясно…
Ранвиши переглянулись. Ну не объяснять же человеку, что в доме занятого на работе холостяка Кау-Рука совсем не кормят, что по соседству с ним нет такой замечательной ищейки, которую можно так прекрасно дразнить, и что в пустом доме совсем не весело...
История вторая, или зачем ранвишу хвост.
В доме Ильсора уже которую ночь подряд спали урывками.
– Твоя очередь, братик, – устало произнесла Ария и указала Ильсору на дверь в детскую. Тот безропотно вошел внутрь, отметив про себя, что Ария уже не добавляет к этой фразе «извини». С одной стороны – давно пора, с другой – показывает, как сестра вымоталась.
В детской было очень, очень шумно. Настолько, что Ильсор не в первый раз задумывался о том, что создатели аварийных сирен вдохновлялись именно орущими арзакскими младенцами. Или менвитскими. Ильсор допускал, что те арзакским по силе производимого шума не уступают.
Присев рядом с детской кроваткой, Ильсор принялся неторопливо ее покачивать. Нет, талантливому инженеру вполне под силу было присоединить электропривод, и он даже сделал это еще неделю назад, но вот досада – ребенка предложенное решение проблемы почему-то не устроило, и он по-прежнему требовал присутствия взрослых.
Туда-сюда, туда-сюда… Мерное покачивание кроватки, еле слышный перезвон колокольчиков и мельтешение ярких погремушек, привязанных к пологу, усыпили не только маленького, но и взрослого арзака. Ребенок, впрочем, почти сразу проснулся и приготовился было – не иначе как из вредности – разбудить и своего дядю, но отвлекся: что-то стремительное и пушистое пронеслось над кроваткой. И почти сразу перед лицом ребенка замаячил длинный хвост. Маленькие ручки попытались было его ухватить, но хвост немедленно взвился вверх. Малыш тут же передумал плакать: нашлось занятие поинтереснее…
Проснувшийся спустя несколько часов Ильсор застал необычную картину: его маленький племянник спал, зажав в руке пушистый хвост ранвиша. Пристроившийся на пологе кроватки Моу шевельнул ушами, услышав движение Ильсора, и приоткрыл один глаз. «Всему-то вас учить надо», – прочитал Ильсор в его лукавом взгляде.
– Спасибо, – шепнул он. Пожалуй, теперь можно уйти и, наконец, выспаться…
Когда за Ильсором закрылась дверь, Моу устроился поудобнее и почти сразу уснул. Он тоже очень, очень устал от шума.
История третья, или зачем ранвишу нос.
– Ты унюхал, ты правда унюхал? – повторял Роу, пока Гоу осторожно вставлял ключ в замочную скважину кухонной двери. Моу, как самый спокойный, прислушивался к происходящему в доме.
– Точно, – пропыхтел Гоу и кувыркнулся, поворачивая ключ в замке. – Сюда принесли. Но куда убрали, я не заметил.
Ранвиши скользнули в кухню, и Моу осторожно притворил за собой дверь. Сколько мороки с этими ключами… Нет, самим ранвишам хватило бы и щели под дверью, но плоды дерева арван-та, самые вкусные фрукты на свете, которые вездесущий Гоу учуял в сумке Арии, в щель, увы, не протащишь.
– Куда их могли убрать? – Роу закрутил головой, а Гоу тем временем открывал холодильник.
Ни в холодильнике, ни в шкафу, ни на полках фруктов не оказалось. Ранвиши облазили почти всю кухню, когда Роу замер на столе и глубоко-глубоко вздохнул.
– Коробка на полке, коробка на полке! Оттуда пахнет! – воскликнул он. Моу и Гоу бросились к нему и тоже запыхтели, принюхиваясь. И правда, пахло из неприметной коробки на самой высокой полке над обеденным столом. Недолго думая Роу и Гоу в один прыжок взлетели наверх. Моу остался внизу и ловил плоды, как мячики, не давая им скатываться со стола.
Уже скоро ранвиши пробирались по дому, осторожно ступая на задних лапах и придерживая передними лежащие на спинах фрукты. На минуточку остановились только у спальни Арии, чтобы Моу вернул ключи.
«И от кого только в этом доме запирают кухню, вот скажите? Не от нас же!» – думал зверек, присоединяясь к товарищам.
История четвертая, или зачем ранвишу лапы.
Гоу несся со всех лап, вереща от страха, а за ним гналась длиннолапая ищейка с несуразно маленькой головой. Дома справа и слева от ранвиша мелькали так быстро, что он едва их различал, однако вот что странно: зверек даже не пытался нырнуть в какую-нибудь щель, слишком узкую для его преследовательницы. Ветер свистел в ушах Гоу, когда он сворачивал в очередной переулок, будто не желая спрямить себе путь дворами.
Наконец они выбрались на окраину города, но, вместо того чтобы ускориться, усталый Гоу замедлил бег. Ищейка взвыла от радости и устремилась вперед. Расстояние между ними все сокращалось, и вот-вот длинные зубы сомкнутся на пушистом хвосте…
Внезапно ранвиш взвился в воздух, и тотчас же у ищейки земля ушла из-под лап. Замерший на ветке дерева Гоу с удовольствием наблюдал, как его преследовательница нарезает круги по дну глубокого колодца, неизвестно зачем в незапамятные времена вырытого в песках и укрепленного камнями. Покрутившись на прощание на краю колодца, Гоу довольно побежал домой. Теперь главное – пару дней не попадаться на глаза Ильсору, к которому в очередной раз придут жаловаться на невыносимых ранвишей, неустанно дразнящих соседскую ищейку. Как будто Ильсор им хозяин. Как будто у пушистых вообще может быть хозяин!
История пятая, или зачем ранвишу шерстка.
– Ах ты чудо, ты моя пушистая радость, – приговаривала Ария и тискала Роу: чесала за ушком, гладила спинку, хваталась за лапы и хвост. Роу оказался единственным из поселившейся у Ильсора неразлучной троицы, кто мог выносить ее ласки; остальные вовсе не давались в руки. – Какая шубка, вы, ранвиши, созданы для того, чтобы держать вас на ручках, вы такие милые, такие пушистые…
– Ария!
– Что?.. – отвлеклась женщина, и Роу, воспользовавшись случаем, вырвался на свободу. – Ах ты, где же ты, милый? – спохватилась Ария, но было поздно. Роу, цветом шерстки слившийся с рамерийским песчаным садом под окнами, выждал, пока Ария уйдет, и только тогда побежал по своим делам.
История шестая, или зачем ранвишам начальник полиции.
Набегавшийся за ночь Гоу сладко проспал до обеда и спал бы дальше, если бы заглянувший домой Ильсор не разбудил его. Арзак поднял Гоу за шкирку и легонько дунул в сонную мордочку.
– Не притворяйся, что спишь, – сурово произнес Ильсор. – Только что я видел соседку, и она сказала, что ты расцарапал ее сыну щеку.
Гоу подтянул лапки к груди, едва ли не свернувшись в воздухе в клубок, и засопел еще усерднее.
– Гоу! – Ильсор старался говорить серьезно, хотя сопротивляться обаянию пушистого было непросто. – Если это не ты, значит, Роу. Я должен искать его?
Перекладывать вину на товарища было бы нечестно, поэтому Гоу обреченно открыл глаза и попытался извернуться, показывая, что висеть в воздухе не слишком-то удобно. Ильсор опустил было его на подоконник, но ранвиш тут же вскарабкался ему на плечо и меховым воротником разлегся на шее. К Кау-Руку, понял Ильсор. Объясняться.
– Да не тараторь же ты! – спустя полчаса взмолился Кау-Рук, пытаясь уследить за носившимся по его кабинету Гоу. – Я тебя не понимаю!
– Он швырнул камнем в Моу! – выкрикнул Гоу, если только с помощью телепатии можно кричать. – Мы его не трогали никогда, он просто шел, а Моу просто спал, а он взял и швырнул в него камнем! Мы позвали Арию, и потом сидели с Моу, а потом Роу остался с Моу, а я увидел, как мальчишка шел мимо! И я так разозлился, так разозлился, а он увидел меня и хотел ударить, и я оцарапал его!.. – ярость Гоу сделала телепатический сигнал неразборчивым, но эмоции ранвишей возникают и исчезают так же стремительно, как они сами, поэтому конец тирады Кау-Рук понял: – Мы думали, что мальчишки веселые, как наш друг Крис, и даже не представляли, что бывает так!
Кау-Рук возмущенно покачал головой и в двух словах пересказал Ильсору все, что узнал.
– Да, правда, Ария говорила, что нашла Моу у дома с ушибленной лапой…
Вспомнив, как тем вечером Моу плакал от боли, Ильсор сам не на шутку разозлился.
– Ну я этой тетке и ее сыну устрою!..
– Не надо, – задумчиво произнес Кау-Рук. И тут же пояснил, заметив недоумение друга: – Я сам с ними поговорю. В конце концов, кто из нас двоих начальник полиции?
Ильсор и Гоу переглянулись: они отлично знали, каким убедительным может быть Кау-Рук, когда по-настоящему этого хочет, и потому синхронно кивнули. Это выглядело так забавно, что Кау-Рук засмеялся, а затем полез в стол.
– Как чувствовал… – пробормотал он, вытащил сверток и с улыбкой отдал Ильсору. – Вкусное для наших пострадавших друзей. Вечером же зайду к вашим соседям.
– А потом к нам, – улыбнулся в ответ Ильсор. – Ужинать!
«Ужинать – это хорошо», – подумали Кау-Рук и Гоу. Ранвиш забрался к Ильсору на плечо, распушившись от гордости за удачно решенную проблему.
Внезапное лично для меня.
Что хочу сказать по тексту - представленная Лон-Гором версия принадлежит ему, а не мне. У меня нет четкой позиции по поводу того, существуют ли люди, в которых полностью отсутствует добро. Это предмет отдельной дискуссии, с предварительным определением всех используемых понятий. Для Лон-Гора подобное возможно.
Название: Зеленые стены
Автор: Pestraya Lenta
Бета: Стелла-Виллина
Размер: драббл, 830 слов
Пейринг/Персонажи: Кау-Рук, Лон-Гор
Категория: джен
Жанр: драма
Рейтинг: R
Канон: "Изумрудный Дождь" Ю.Н. Кузнецова
Краткое содержание: о воздействии изумрудов на некоторых менвитов
Примечание/Предупреждения: в тексте присутствует описание трупа, упоминаются физические и моральные мучения
Размещение: до деанона со ссылкой на командную выкладку, после деанона - с ником автора
читать дальшеПочему-то зеленые стены «той самой» тюрьмы всегда ввергали Кау-Рука в уныние. Казалось бы, зеленый – цвет свободы, должен радовать ум и сердце, но то ли оттенок выбрали не тот, то ли тюрьма цвета свободы раздражала на подсознательном уровне. В камерах он хотя бы оправдан: так бесчисленные изумруды в стенах меньше похожи на каприз психованного архитектора.
В этот раз стены камеры зелеными не были. И изумруды под засохшей кровью тоже не разглядеть.
Кау-Рука, конечно, предупредили о том, что он увидит, но протокол осмотра места происшествия очень слабо отражал реальную картину. Кау-Рук замер на пороге, не в силах заставить себя ступить на залитый кровью пол.
В углу камеры медики суетились над телом. Один из них поднял голову, и Кау-Рук с облегчением узнал Лон-Гора. Тот немедленно подошел.
– Вам какими словами рассказать о произошедшем, господин начальник полиции? – устало произнес Лон-Гор. – Как я в протоколе напишу, или по-человечески?
– Давайте по-человечески. – Кау-Рук поморщился от обращения: погибший в свое время занимал ту же должность, что сейчас сам Кау-Рук.
– Ну если по-человечески, то ваш предшественник Тин Арг сначала исцарапал себе лицо так, что на нем живого места не осталось, потом сделал то же самое с руками. В процессе изломал и чуть ли не повыдирал себе ногти. Откусил язык. Разбил голову о стену. Выдавил себе глаза. Сломал обе руки. Не уверен, что все в такой последовательности, ну разве что руки, пожалуй, были после глаз…
– Хватит, – оборвал врача Кау-Рук. Подчиненные Лон-Гора чуть сместились, и теперь Кау-Рук все видел сам. И лицо в глубоких царапинах с рваной раной вместо рта, обнажавшей десны, и торчащую из правой руки лучевую кость, и запекшуюся кровь там, где раньше были ногти, и глазное яблоко в скрюченных пальцах. Шея, грудь, плечи казались освежеванными: если кожа где и оставалась, то ее скрыла кровь.
– Причина смерти… – невозмутимо продолжил Лон-Гор.
– Я вижу, – снова прервал его Кау-Рук. Действительно, разодранную шею с порванной сонной артерией трудно было не увидеть. – Но как? Руки же…
– Обломком кости, я полагаю. Как и раны на груди. Видите, вон там до ребер вспорол? Похоже, до сердца достать хотел, но это как нужно было бы... Послушайте, Кау-Рук, вы не насмотрелись еще? Может быть, пойдем?
Кау-Рук определенно насмотрелся. В «той самой» тюрьме для господина начальника полиции был отведен специальный кабинет, и кажется, он наконец-то понадобился.
К кабинету Кау-Рук почти бежал. Зеленые коридоры торопили, мучили, напоминали о только что увиденном, и почему-то от этого мягкого цвета в Кау-Руке просыпалось чувство вины. Которое он не должен испытывать. Или должен?
Лон-Гор не отставал ни на шаг и тоже молчал, пока они не сели друг напротив друга в креслах у окна, проигнорировав «официальный» письменный стол. Только тогда врач открыл рот:
– У меня есть объяснение.
Кау-Рук щелкнул выключателем настольной лампы и тут же выключил: абажур наполнил комнату изумрудным светом, который он уже видеть не мог.
– Вы прекрасно знаете, что механизм воздействия изумрудов на менвитов толком не выяснен. Мы не знаем, что и как происходит, мы видим результат: изумруды делают нас добрее. Не всех, но большинство. – Лон-Гор ненадолго замолчал. В сгущающихся сумерках его лицо выглядело бледным и словно смазанным, и Кау-Рук вдруг подумал о том, что профессия врача совсем не делает недавнее зрелище более… приемлемым. И Лон-Гору сейчас тоже очень, очень хреново.
– Вы говорите о том, что мне и без вас известно, – поторопил врача Кау-Рук. Лон-Гор встрепенулся, и Кау-Руку показалось, что черты его лица вновь обрели четкость.
– Да, конечно. Так вот, очевидно, изумруды усиливают наши так называемые лучшие чувства. А если их нет? Если этой так называемой доброты в менвите изначально не заложено? Что тогда?
– Тогда изумруды не действуют, – пожал плечами Кау-Рук. – Как на Гван-Ло и Тина Арга.
– Если бы, – усмехнулся Лон-Гор.
– Вы думаете, что на них камни действуют, но иначе?
– Именно.
– Но почему именно так?
– Кау-Рук, вы знаете, как Гван-Ло проверял пределы возможностей гипноза?
Кау-Рук знал. Начальнику полиции вообще полагалось знать много неприятных вещей. На эксперименты Гван-Ло он наткнулся случайно и предпочел бы забыть о них раз и навсегда.
– Он заставлял арзаков делать то, что сделать в принципе невозможно. Прыгнуть на десять метров вверх, добыть в пустыне воду, не выходя за пределы очерченного на песке круга…
Фотографии того, во что превращались подопытные арзаки, прилагались к «лабораторному дневнику». Стесанные на две фаланги пальцы раба, рывшего песок в поисках воды, возникли перед мысленным взором Кау-Рука помимо его воли.
– Лон-Гор, вы хотите сказать…
– Я хочу сказать, что воздействие изумрудов на менвитов сродни гипнозу. И наши заключенные под этим гипнозом пытались найти в себе то, чего в них нет. Поначалу только в переносном смысле. Потом в прямом.
– Все сразу? Мне сообщили о Гван-Ло, но, пока я возвращался в столицу, погибли еще четверо.
– Две недели назад увеличили количество изумрудов в стенах.
Кау-Рук молчал. А что тут скажешь?
– Остальные заключенные?
– Вывезены. Но я боюсь, что поздно.
Оставался еще один вопрос. Не то чтобы важный… Или, наоборот, самый важный?
– Ильсор знает?
– Нет.
Первая хорошая новость за последние два дня.
– И не должен. Лон-Гор, вы слышите? Ни слова. Что и как оформлять официально – моя головная боль. Протоколы перепишите. Пожалуйста.
– Вы хороший друг, Кау-Рук. – В темноте этого не было видно, но Лон-Гор улыбался.
Хороший, да. Хочется верить, что не только из-за изумрудного дождя.
-
-
16.12.2014 в 10:38читать дальше
-
-
16.12.2014 в 12:06-
-
16.12.2014 в 12:20-
-
16.12.2014 в 15:42А мальчишка из последнего драббла про ранвишей был менвитом? Или это неизвестно?
-
-
16.12.2014 в 18:13Танья Шейд, ранвишей нельзя завести, но они могут завестись сами))
особенно если вы Ильсор или менвит, с которым можно поговоритьА мальчишка из последнего драббла про ранвишей был менвитом? Или это неизвестно?
Неизвестно, потому что в данном случае это не имеет значения =)
-
-
16.12.2014 в 18:36Для ранвиша - конечно, не имеет. А вот для характеристики арзаков, по-моему, имеет значение, могут среди них быть такие мальчишки или на такое способны только менвиты. Я поэтому и спросила.
Если что - это не попытка спорить, просто интересно мнение автора.
-
-
16.12.2014 в 19:01О, надо было подробнее писать. Я сказала, что это не имеет значения, потому что для меня очевидно, что не все арзаки так безупречны и прекраснодушны, как писал Волков. Не учла, что это личный фанон и не очевидно для вас. А в фанфике нет уточнения, потому что нет цели показать, что среди детей арзаков могут быть способные мучить животных. Т.е. ребенок действительно может быть как арзаком, так и менвитом.
И еще тогда оффтоп: я верю, что вразумление Кау-Рука может подействовать не потому что мальчик испугается, а потому что окажется в состоянии понять, что поступил неправильно. Опять же вне зависимости от того, к какой расе он относится.
-
-
16.12.2014 в 19:04Теперь понимаю.