Укитаке четвертый день не вставал с постели...Укитаке четвертый день не вставал с постели. Днем ему становилось легче, ночь же превращалась в сущий ад. Каждый вечер он с тоской наблюдал, как садилось солнце, заливая комнату самыми тревожными оттенками красного. Медленно ползли по стенам и полу закатные лучи, подбирались к постели, постепенно окрашивая тонкие кисти рук и белоснежные волосы в цвет крови. И именно сейчас не было рядом никого, кто прикосновением или несколькими словами согнал бы наваждение, оттеснил смерть.
Кашель заставил скрючиться худое тело, оставил кровь на пальцах. Укитаке безумным взглядом смотрел на свои руки, силился позвать того единственного, кто мог согреть замерзающее тело и выхоложенную душу. Он не видел бестолково мечущихся вокруг третьих офицеров, деловитых шинигами из четвертого, тщательно скрывающую страх Унохану. Широко распахнутые глаза не видели ничего кроме все той же крови, сонма пустых, нападающих на кучку шинигами, и стремительного и громогласного розового вихря между ними.
Укитаке знал, что никогда смерть еще не подбиралась к ним так близко. Что только сейчас, когда они не вместе, с каждым из них можно справиться. И если вдруг смерти это удастся, то у них не будет ни одного шанса найти потом друг друга. Если они не справятся сейчас, они потеряют больше, чем жизнь. Поэтому он должен попросить Рецу, обязательно, как только вновь сможет говорить… Должен попросить ее…
- Рецу, - очень серьезно произнес Кёраку, вваливаясь в комнату друга на рассвете и застав там одну Унохану. – Если вдруг мы с Джу помрем одновременно, ты нас на следующем круге найдешь? И познакомишь?
Капитан четвертого хотела было возразить, но посмотрела на спящего Укитаке и передумала. Она догадывалась, кого беззвучно звал всю ночь ее самый постоянный пациент.